Вскоре начался церковный раскол.
В 451 году в Халкидоне Четвертый синод осудил монофиситство1. Эту неразумную политику еще до иконоборчества проводила Византийская империя против своих народов из религиозно-догматических соображений. В результате возник неразрешимый конфликт государства с большинством его граждан. Потом на протяжении веков императоры и некоторые мудрые патриархи безуспешно пытались исправить совершенные ошибки.
Армяне не принимали участия в заседании синода. В те дни они, лишенные поддержки византийцев, давали персам бой при Аварайре. Одного того факта, что инициатива созыва синода принадлежала императору Маркиану, который не отозвался на просьбу о помощи и предал их персидскому царю Ездигеру II, было достаточно, чтобы вызвать враждебное к нему отношение армян. Вот что пишет историк Киракос Гандзакеци: «После смерти благочестивого Феодосия престол унаследовал Маркнан; чтобы погубить православие, он созвал в Халкидоне синод из 636 епископов, и вселенная до сих пор сотрясается от их богохульства».
Официально армяне выступили против Халкидоны почти через сто лет, в 554 году, на своем синоде, созванном архиепископом Нерсесом II в столице Двин в ответ на решения Константинопольского синода, созванного Юстинианом в 553 году и еще раз осудившего моно-фиситство. Для армян догму о двух естествах Христа всегда воплощало ненавистное слово «Халкндоиа* Начиная с V века оно звучало в ушах армянского | христианина как «сатана» и было синонимом самого позорного предательства. Позиция армян в вопросах религиозной догматики диктовалась необходимостью и здесь отстоять свое национальное самосознание и автономию.
Мы с Наапетом поехали осматривать древнюю церковь Звартноц, храм Бдящих сил, находящийся в нескольких километрах от Эчмиадзина. Машина мчит по долине Аракса, вокруг спокойный светлый пейзаж; и чем дальше мы едем, тем ярче становится свет, будто за деревьями нас ждет море.
На другой странице этой книги я расскажу об удивительном искусстве древних армян обрабатывать камень, строить церкви и монастыри. Сейчас перед нами одни развалины. Огромные камни, чуть ли не вавилонские колонны и капители, каменные листья, плоды, виноградные лозы, гигантские цветы граната — все это | разбросано по земле. Впечатляющее зрелище. Звартноц был самым большим древним армянским храмом. Круглый, трехъярусный, с высоким пирамидальным куполом— так воссоздают облик здания архитекторы. По j его размерам, прекрасной обработке деталей, резным камням, колоннам можно составить представление о красоте и величии храма, предназначавшегося для кафедрального собора. Его воздвиг католикос Hep- сес III в том месте, где древний царь Трдат — он принял христианство и сделал его государственной религией — вышел встретить святого Григория, которого до того дня продержал десять лет в заточении, в глубокой яме. Рядом с храмом Нерсес III возвел и архиепископский дворец. Все это было разрушено в X веке.
Нерсес III — личность необыкновенная. O^i ж ликий творец, и велика его трагедия: в одну сторону его тянули за мантию и бороду фанатичные антихалки- допиты, а в другую — неразумные исступленные халки- допиты. Что может быть ужаснее для человека, мечтающего о созидании? Ведь Нерсес III был выдающимся строителем.
В 641 году он заложил фундамент церкви Звартнои- В том же году или в предыдущем в Армению впервыевторглись арабы. Они вступили в долину Аракса и раз-рушили столицу. Историк Киракос так описывает эти события:
«Они перебили жителей Двина, двенадцать тысяч; кровь убитых залила священный храм, и купель наполнилась кровью; еще тридцать пять тысяч и даже больше были взяты в плен. После резни патриарх (имеется в виду Нерсес III) построил на том месте церковь I святого Саргиса. Он воздвиг также Вирап, другую | церковь; а там, где жил святой Григорий, построил потом чудо из чудес».
Последняя церковь — Звартноц. За непреодолимую страсть строить там, где другие разрушали, Нерсе- са III называли Шинохом, то есть Строителем.
Католикосом он стал в 641 году, когда в Константинополе венчали на царство одиннадцатилетнего мальчика Константа II. Через десять лет он вторгнется в I долину Аракса, где только что в третий раз побывали | арабы.
«Арабы заполонили весь Кавказ, дошли до Халкидо- I ны, но греки думали только о догме».
Константа II больше всего заботило одно: как I заставить армян правильно толковать учение о двух ес- тествах Христа. Он известил армянского патриарха, что тот должен принять халкидонскую веру, если хочет I достроить свой храм. И, призвав к себе всех армянских I епископов, потребовал от них того же самого.
Потом,воскресным утром, в сопровождении несколь- I ких полков войска и целого сонма армянских епископов он явился в храм Бдящих сил, и, хотя он был построен J лишь наполовину, его освятили. После богослужения он отправил всех епископов в Двин. Там, в кафедральном соборе, где сто лет назад Нерсес II проклял Халкидо- ну, он заставил всех епископов причаститься и признать I учение о двух естествах.
Об этом рассказывает историк Себеос, который сам был епископом и видел все своими глазами. Он описы вает потрясающую сцену, когда только один епископ I пытается оказать сопротивление. Он отказывается причаститься и удаляется из храма.
По-видимому, историограф говорит о себе самом
Константу II докладывают о случившемся, и он по- I *елевает немедленно привести к нему непокорного j "ежду ними происходит примерно такой диалог:
— Ты кто? Священнослужитель? — спрашивает император.
— Да, по милости божьей и с твоего великого соизволения, царь,— отвечает епископ.
— Почему ты не стал причащаться? И я, твой император, и твой патриарх — мы все причастились. Что ты возомнил о себе? Считаешь нас недостойными, отказываешься вместе с нами приобщиться святых тайн?
— Великий император! Раньше, когда я видел тебя нарисованным на стене, у меня дрожали коленки. Что я могу сказать теперь, когда ты живой передо мной? Все мы здесь варвары неученые. Я, царь, недостоин причащаться вместе с тобой.
— Вот он твой патриарх или нет?
— Патриарх, святой Григорий.
— Ты его признаешь?
— Да.
Ступай и прими причастие из его рук.
Историк добавляет и другие подробности Дело кончается полным подчинением епископа.
Во время последнего нашествия арабов местный князь Феодор Рштуни вступил с ними в соглашение, и Халифат признал его сатрапом Армении. Констант II заставил армянского патриарха отлучить Феодора Рштуни от церкви и затем уехал в Константинополь. Чтобы не попасть в руки Феодора, Нерсес Щ сбежал в соседнее княжество Тайк и жил там в добровольной ссылке до 656 года, пока тот не умер. А потом тотчас вернулся к себе, еще раз проклял Халкидону, признал веру в одно естество Христа и, оставив патриарший трон — пусть его подушку согревает кто-нибудь другой,— стал завершать свое главное дело. В 661 году он достроил храм и в том же году умер.
Однако Себеос в своей «Истории» дополняет портрет Нерсеса III такими штрихами: патриарх этот был тайным халкидонитом, учился в Греции и даже служил в византийской армии. Был он, конечно, благочестивым, соблюдал законы церкви, но в душе таил хал- кидонский яд и вынашивал мечту подчинить всех армян Хал ки до не.
Подобное можно найти и в других армянских летописях. Мы часто наблюдаем: когда какой-нибудь армянский князь или епископ хотел избавиться от своего хорошего друга, он спешил сообщить византийцам, что друг его антихалкидонит, а если весть посылалась Халифату — тайный халкидонит.
От этих догматических распрей страдает мораль и падает духовный авторитет Византийской империи, а ведь это — один из главных моментов, укрепляющих связи армян с греческой культурой. И константинопольские школы теряют былой престиж. Преподаватели в них, как пишет Манук Абегян, были «людьми церкви, их интересовали главным образом догматические и другие церковные вопросы. Древняя литература и искусство были преданы забвению». Так близость и дружбу с духовной Византией постепенно сменяли холод, вражда и даже ненависть. Один из армянских патриархов в начале VII века так выразил эти настроения:
«Никакой связи с греками, признавшими Халкидону, не берите из их рук ни книг, ни икон, ни даже просфоры»