В «Истории армянского народа», изданной Ереванским университетам, мне показали следующий абзац:
«Снова между двумя большими государствами той эпохи ведется война, которая длится около двадцати лет и закан чивается в 591 году. Следует второй раздел Армении, на этот раз большую часть получают византийцы» Императором Византии был тогда Маврикий (по армянски Морик), а царем персов Хосров II. Mas рикий сам сверг узурпатора царской власти Уарана и, взяв за руку маленького Хосрова, возвел его на пер сидский престол. Такие рыцарские жесты были тогда, как, впрочем, и теперь, заурядным явлением. Наш греческий историк пишет:
«Хотя узурпатор трона Уаран выдвинул свои полез ные предложения, Маврикий, взяв под защиту и усыновив законного царя, дал ему достаточно сил, чтобы разбить Уарана; он посадил молодого Хосрова на родительский престол. Персидский монарх уступил нам тогда Мартирополь, Дару и Персидскую Армению, а сам взял в жены гречанку и прекратил навсегда преследование христиан».
Маврикий считается у нас, греков, одним из способ-нейших военачальников и императоров Византии. Кроме того, он слыл почитателем муз, поэтом и историографом.
Конец его был печаль-ным. Военачальник Фока на глазах у Маврикия умертвил всех его сыновей (а через несколько лет и дочерей, хотя те стали монахинями) и зверски убил самого императора. Маврикия не любили в армии, так как он пытался сократить там жалование; из-за экономических притеснений не любил его и народ в Константинополе" Армия неоднократно восставала
против императора. Его враждебно встречали на улицах столицы. «Маврикии! — кричали ему во время одного такого массового выступления.— Смотри, мы схватим тебя и твоих друзей, спустим с тебя шкуру!»
Фока, убив всю императорскую семью, убил и жену Маврикия, которая была дочерью императора Тиберия.
«Я покоюсь здесь вместе с моими детьми и мужем из-за произвола народа и ярости войска» — эти и дру. гие трогательные слова начертаны на их могиле.
Древние историки писали, что по происхождению Маврикий каппадокиец, более поздние — что он вифи- нец. В Армении его считали армянином tf злым демоном своего народа. Раз Маврикий был армянином, то и военачальник Фока, убивший его с такой жестокостью, должен быть армянином — лишь среди настоящих братьев вспыхивает такая сильная ненависть. Вообще армяне полагают, что гораздо большее число их соотечественников были византийскими императорами и стратегами, чем признает греческая история. Они утверждают, что и македонская династия была армянского происхождения, и это подтверждается нашими новыми исследованиями. Поэтому в армянских легендах рассказывается, что Василий Болгаробоец во время частых походов в глубь Малой Азии тайно посещал армянские монастыри, чтобы получить благословение священников. Вот что о нем пишет Киракос Гандзакеци (XIII в): . II
«После Кирдзана (это Цимихий, тоже армянин) корону получил Василий и царствовал пятьдесят лет. Он был добрый человек и любил армянский народ. Ненавидел халкидонскую ересь и одобрял наше учение, правильное. Он совершил путешествие в Киликию, принял армянское крещение в монастыре под названием Па- хвдзяк 'И даровал этому монастырю много земель и сел, большое богатство».
Еще больше легенд сложили о Маврикии. Но слава у него недобрая. Армяне, как мы сказали, считали его злым демоном своего народа, жестоким янычаром. Дру гой истори.к, Себеос, почти современник событий (VII в.), приводит письмо, которое послал Маврикий Хосрову, предлагая поделить Армению. О своих соотечественниках император так отзывается:
«Народ этот грубый и непокорный, но живет между нами и нас будоражит. Вот что мы должны сделать:
я возьму тех, кто мне принадлежит, и уведу их во Фракию, а ты возьми своих и прикажи им идти на Восток. Если умрут, скажи, что умерли наши враги, а если там, куда их отправим, они будут убиты теми, кто живет там, опять-таки убьют наших врагов, а у нас будет мир и спокойствие. Но если их оставить в этой стране, они никогда не угомонятся».
Бедный мальчик, родившийся в одной из деревень Восточной Армении, непослушный, неблагодарный сын — он убежал из дому, бросив отца и мать,— во время войны последовал за армией византийского императора. Умный и деятельный армянин, он начал с низших должностей и в конце концов стал в Византии стратегом, как многие талантливые и смелые выходцы из Малой Азии. Но он выделился среди прочих, женившись на до-чери императора Тиберия, взошел на престол как наиболее способный и достойный, зять покойного императора. И тогда Маврикий, рассказывается в легенде, вспомнил о своих родителях. Он посылает за матерью; ее привозят в Константинополь и показывают ей храмы, дворец, город, чтобы она, лучше других знавшая, с чего начал Морик, поняла, как несправедливо было называть его в детстве неблагодарным лентяем. Под конец он спрашивает мать, дошло ли до нее, кто теперь ее сын, и она отвечает: хоть он и стал царем, но человеком не стал.
Другая легенда оригинальней первой. Став императором, Маврикий отправляет гонца сообщить отцу новость и передать, что он, Маврикий, ждет отцовского благословения и советов. Отец все это выслушал, но, не дав ответа, продолжал работать. «А что он делал?» — спрашивает император. «Собирал в огороде овощи, чтобы продать их на базаре».— «А что он собирал?» — «Срезал ножом капусту у корня, головку выбрасывал, а кочерыжку оставлял» Маврикий понял, что отец шлет ему наилучший в данный момент совет. Он отрубил головы всем своим хорошим военачальникам и оставил вокруг себя одни «кочерыжки».
Это легенды из древних хроник. А в книге, которую написал о своей родине современный армянский поэт Геворк Эмин, есть рассказ о надгробном камне Маврикия. Он находится во дворе сельского дома. На нем из поколения в поколение сушат крестьяне ромашку, душицу, чеснок, лук и рубят мясо. История напоминает легенду об Артавазде. Стучать по могильной плите —
это как бы снопа заколачивать гроб злого человека, говоря ему: « Сиди, Мор и к, там, где ты есть. Сиди, не выходи!»
Кто знает, насколько соответствует исторической правде образ Морика, созданный народной фантазией. В нем воплощена тема предательства родины и в более широком понимании тема национального предательства. Маврикий как бы символизирует трагическую историю армянского народа, у которого многовековый и горький опыт. В одном из исторических романов я прочел следующее: Деревья прибегают и говорят Лесу, что их постигло большое несчастье, пришли злые люди и валят все Деревья подряд. «Не бойтесь,— говорит Лес. — Минует и эта беда, как многие другие». <<Нет,— возражают Деревья;— на этот раз они пустили в ход топор». — «А что это такое?» — «Такая штука с железным лезвием».— «Железа не бойтесь».— «У топора есть рукоятка».— «Из чего ж рукоятка?» — «Из дерева» Лес всколыхнулся до последнего Дерева: «Тогда мы погибли».
У нас с Наапетом возник спор. По его мнению, армянские историки и романисты сильно злоупотребляют этой темой, и он призывает своих читателей не доверять даже крупным авторам, когда они пишут об армянах, предавших родину. В своей замечательной книге об Армении, полной глубоких наблюдений и большого знания жизни, истории и психологии современного армянина, он пишет: «Не верь и Егише, хотя книга его похожа на молитву, плач и Священный завет»
Мне кажется, он не прав. Чем древней народ, тем. более тяжелую ношу возлагает на его плечи история И'во всякой истории есть подобные эпизоды. Счет примерно такой: в Библии один предатель на двенадцать святых апостолов, в жизни, в сражении, один на триста смельчаков.
Образ Морика в народных поверьях отражает сложные отношения армян на протяжении веков с их одно- верцами, но частыми врагами— византийцами. Многие армяне достигли высоких званий, особенно военных, и, по словам Папарригопулоса, «составили- в основном блестящую военную аристократию, благодаря которой государство это существовало и прекратило свое сушествование». С VII века до первых крестовых походов но сосчитать всех больших и малых полководцев армянского происхождения в византийской армии и высоких должностных лиц в административном правлении. Патриарх Фотий, как утверждает Наапет, тоже был армянином. О Фотии мы этого не знаем. Но Григорий, Нарсис, Варда в византийской администрации или армии — это, безусловно, армяне Григор, Нерсес, Вардан И, охотясь в горах Тавра и Антитавра, Нарсис убивает Варду, если тот не успел ослепить или как-нибудь иначе изничтожить Нарсиса. Мы знаем также, как византийские полководцы и императоры армянского происхождения относились к своему народу. Подчас их интерес выражался не в заботе о его судьбе, а в недоверии и осторожности
В новой многотомной «Истории греческого народа» написано: «Македонская династия, которая, по послед ним данным, армянского происхождения и опиралась, как правило, на способных военачальников того же происхождения, положила конец независимости наиболее значительных армянских царей: в течение одного века к Византийской империи были присоедин ны Таронит (968), Тайк (1000), Васпуракан (1021), Ани (1045—1046) и Каре (1064) Но еще раньше армянские поселенцы были переведены в Тефрик, Мелитену, Ли канд и Киликию».
Византийской империи самой дорого обошлись огромные беды, причиненные ею Армении. И образ Мори ка в народной поэзии символизирует отношение к этой стране византийцев, кровно с ней связанных. Обычно византийские императоры придерживались там пример но такой политики: стремились использовать далекую горную страну — которая к тому же была христиан ской - в качестве передовой заставы, защищающей их от персидской и прочих опасностей, грозящих с Востока Лишь поэтому они неоднократно приходили на помощь армянам. Об одном из таких эпизодов пишет великий поэт новой Армении Ованес Туманян:
«В армянской истории есть прекрасное описание встречи персидских и византийских войск: на большом поле Дзиравар, «как бурное море, волнуется» вражеское войско персов, и напротив, с крестом на стяге, выстрой лось пришедшее на помощь Армении византийское вой ско — «гора алмазная». И пока могучие силы Востокаи Запала решают судьбу армянского народа, высоко, на святых вершинах Нипата, Нерсес Великий, воздев руКи к небу, молит Бога благословить крестом его народ сравнивая эту страну с алтарем, пропитанным кровью сражавшихся».
Проводя свою политику, византийцы наталкивались на непреодолимые трудности при попытке эллинизиро- вать многочисленные народы Малой Азии. Армяне оказывали им сильное сопротивление, как противились они Обычно чужеродным влияниям и на Востоке. Они оставались патриотами и в своей истории и языке, гордости их культуры, старались не подчиняться даже сильным влияниям другой, более высокой культуры.
Но, как мы уже сказали, византийские императрры часто отступали от своей политики и как враги вторга-лись в Армению, лишали ее независимости, истребляли население. В описаниях насилий и бедствий армяно- византийские хроники не отстают от армяно-персидских, а затем и армяно-арабских, если говорить лишь об этих опасностях, идущих с Востока.
Разные причины побуждали византийскую администрацию применять тактику насилия и принуждения.