В истории Армении и современной жизни страны книга занимает особое место Достаточно привести несколько впечат ляющих цифр, которые я услышал от Наапета: население в Армении составляет около трех миллионов (тех, кто читает по армянски, то есть армян, меньше, два миллиона семьсот тысяч); книги Наапета печатаются тиражом в двадцать — тридцать тысяч экземпляров и распродаются мгновенно. Это не исключение, а правило. Наши греческие издатели и книготорговцы, а еще больше писатель, у которого книга вышла тиражом всего-навсего в тысячу пятьсот экземпляров, месяцами, а порой и годами ждут, пока разойдется лишь часть тиража. Они понимают, какое значение имеют эти цифры для широты и живости диалога между автором и читателями. Возможно, мы еще вернемся к этой злободневной теме, а теперь обратимся к истории.

Первой книгой, написанной на армянском языке, то есть оригинальным произведением, была книга о книгах, рассказ о человеке, создавшем армянский алфавит, который он изготовил в прямом смысле слова, как Ной — ковчег. И этот ковчег спас Армению от гибели.
Армянский алфавит — дитя великого пятого века. Его тридцать шесть букв часто сравнивают с подковами, и до сих пор безгранично восхищение Старшим Кузнецом.
Один вечер я провел с Наапетом и старым армянином, Артаксерксом, который большую часть жизни просидел в иранской тюрьме Сахи. Он прекрасно образован, знает пять европейских языков и еще столько
же восточных. У меня Артаксеркс вызвал огромное уважение, и я получил большое удовольствие от его общества. В тот вечер мы говорили об армянской алфавите. Наапет сказал: насколько известно ему из книг, когда Маштоц ковал свои подковы, образцом для него служил североарамейский алфавит, которым пользовались сирийцы, а также греческое (византийское) письмо. Артаксеркс возразил. Очень вежливо своим кривоватым пальцем он указал на окно и, медленным движением обведя раму, сказал: — Вот что имел в виду Маштоц. Я подумал: у него были свои основания сказать это, ведь две трети своей жизни он видел мир из окна тюремной камеры. Но и по существу он был прав: Маштоц открыл окно и дал пролиться свету. Какое же у него было окно? С большим проемом, крепкими рамами, оно — словно бойница, живущая века; потомкам не пришлось чинить его или заменять другим. Работа этого монаха, старшего мастера армянского алфавита, оказалась безупречной, совершенной по точ-ности передачи звуков. На протяжении многих веков кое-что, возможно, подправили, но существенных изменений не вносили — в них не было нужды, в то время как сам язык, его фонетическая и выразительная система, обновлялся и видоизменялся. Письменность осталась прежней, и даже те армяне, которые живут вдали от своей родины, перешли в католицизм и достигли значительных успехов в разных сферах умственной деятельности,— даже они не изменили характер букв Каким же образом Маштоц добился подобного совершенства?
Легенда повествует:
«Однажды святой Месроп, творя молитву, увидел, как чья-то рука выводит на скале странные знаки. Он сразу понял, в чем дело, встал и, начертав эти знаки, создал наш алфавит».
Такой же упрощенный взгляд распространен и в греческой историографии. В школьном учебнике византийской истории, там, где речь идет о Константинопольском университете, сказано:
«Студенты съезжались со всей страны, так, например, в 441 году туда приехал знаменитый армянин
Месроп, который, изучив греческий алфавит, составил армянский и перевел разные христианские сочинения».
В 441 году Месропа уже не было в живых. И он не учился в этом учебном заведении. Путешествие в Константинополь он совершил с другой целью уже после создания алфавита. Но язык греческий знал. Вполне вероятно, учился он в греческой школе на своей родине в Тароне — там он родился около 360 года И знал также сирийский и персидский, а знания свои использовал как проповедник — ведь всю свою жизнь он был проповедником: проповедовал и свой алфавит Многолетний опыт убедил его, что армянскому народу необходимо иметь свою письменность и книгу, так как уже около ста лет соотечественники его верили в Христа, но не знали религии, слушали в церквах греческие и сирийские богослужения и проповеди, не понимая их.
Когда Месроп пришел к католикосу Великой Армении и поведал ему о своих замыслах, рассказывает биограф Маштоца Корюн, тот выразил готовность помочь ему.
Они вознесли к Богу общую молитву, прося Христа еще раз явиться на землю и спасти людей. «Целый день молились они, и всемилостивейший Господь наставил их созвать на совет святых братьев, болевших за страну, и всем вместе подумать, как создать армянские письмена. Они сели, все обсудили и убедились, что препятствия велики; затем пошли и рассказали обо всем армянскому царю Врамшапуху».
Царь сказал им, что епископ Даниил в Сирии отыскал где-то древние армянские буквы. Они тут же послали людей в Сирию, и епископ Даниил дал им эти буквы. Около двух лет Маштоц и другие вардапеты пытались изучить и перевести церковные тексты с помощью алфавита Даниила. Но убедились, что буквы его, «множество лет погребенные под другими буквами и потом воскресенные», не передают армянских звуков и слогов. Что это за алфавит, почему он не передает армянских звуков, что означают слова биографа Маштоца «погребенные под другими буквами»,— все это до сих пор не выяснено армянскими учеными.
Рассказ продолжается так:
Месроп со своими учениками отправился в Сирию, в города Амиду и Эдессу. Там были резиденции
сирийских епископов, Акакия и Вавилы. Они во многом помогли армянскому монаху. Далее мы увидим, почему Маштоц выбрал этот маршрут и не поехал прямо в Кон-стантинополь.
Сирийское высшее духовенство со всем клиром и народом, говорит Корюн, вышло встретить Маштоца и его учеников, «им оказали большие почести, позаботились о них, как подобает христианам». Месроп разделил учеников на две группы, чтобы одна изучала сирийскую премудрость в Эдессе, а другая — греческую в Самосате. Сам он остался, по-видимому, в Эдессе, как полагает Абегян, где и создал свой алфавит.
Абегян пишет, что Маштоц во многом следовал греческому алфавиту, поэтому армянское письмо читается слева направо и каждая буква пишется отдельно. Кроме того, порядок и названия букв очень близки к греческим: альфа, бета, гамма, дельта — аиб, бен, г им, да и так далее.
Затем Маштоц поехал в Самосату и отыскал греческого каллиграфа Ропаноса (Романа). Тот придал алфавиту окончательную графическую форму и научил первых армянских писцов пользоваться пером. Рукой Романа была написана первая армянская фраза из «Притчей Соломона»: «Чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума...»
Маштоц и его ученики вернулись на родину победителями. Летописец говорит, что сам Моисей, спустившийся с горы Синай с заветами Господа в руке, не был, наверно, так счастлив, как этот армянский вестник просвещения. Хотя Моисей удостоился собственными глазами узреть Бога и услышать его голос, когда он спускался с горы, тяжело было у него на сердце, ведь он знал, какая пропасть отделяет народ Израиля от истинного Бога. А теперь вся знать и простой народ во главе с царем и патриархом вышли встретить этого армянского Моксея за городом, на берегу Аракса, и, «после того как его приветство- 3 вали возгласами любви, со священными песнопениями, в радости и с торжеством возвратились в город. Ликование и праздник продолжались много дней... И во всей  благословенной Армении была большая радость и веселье, ибо благодаря этим двум равнодостойным мужам (имеются в виду патриарх и Маштоц) заговорил народ на армянском языке, держа животворное Христово
Евангелие, подобно законодателю Моисею со всей стра жей пророков и со всей свитой апостолов во главе с Павлом...».
Тут же приступили к переводу священных текстов Не установлено, с какого языка. В Самосате при учас •тин Романа перевели «Притчи Соломона». Была проделана большая работа, и вскоре перевели все Священное писание, Ветхий и Новый завет. В 413 году закончили перевод главных пророческих и церковных текстов и учредили религиозный праздник, день святых переводчиков, был основан и монастырь, посвященный святым переводчикам — Таргманич. После шестидесятилетнего перерыва в Советской Армении возрожден праздник армянской письменности.
Через некоторое время в переводах стали обнару живаться изъяны, и решено было сверить их с греческими подлинниками (возможно, первые переводы делались с сирийских текстов). Послали новых апостолов в Эдессу и Константинополь, а Маштоц поехал в соседние страны, Албанию (древний Азербайджан) и Грузию, и помог создать для них алфавит. Оттуда он отправился в Мелитену, чтобы научить армянской письменности своих соотечественников в Малой Армении, где языком церкви был греческий. Там, очевидно, он встретил противодействие со стороны правителя Анатолия и уехал в Константинополь.
Византийский император и патриарх оказали ему великие почести и дали разрешение на все, о чем он просил. Но и потребовали, чтобы он боролся с опасной варварской ересью. Когда Старый проповедник вернулся в Малую Армению, он принялся с большим рвением  наставлять на путь истинный еретиков, но чаще, видя, ; что слову его не внемлют, хватался за святой посох: ; «Он устраивал им жестокие пытки и мучения, тюрьмы и притеснения. А когда все убедились, что они все-таки не идут по пути спасения, стали их, убивать, бросать в огонь или мазать сажей, а после этих  забав изгнали их всех из страны».
Маштоц умер в 439 году, через год после смерти другого воителя, боровшегося за создание армянского алфавита, католикоса Саака Партева.